«Я МАКСИМАЛЬНО ОТКРЫТ» — Knigi в большом интервью дпвлк

Knigi играет на последней Sumeba в Штаке. Одно из лучших событий этого города уходит в свободное плавание. Завершает цикл «наш человек в Берлине» — так часто представляют Knigi. Но есть и более важное. Его лайвы — импровизация на модульных синтах, пульсирующее техно, эйсид и вокалы.

Резидент ТРИПа, участник берлинской Армы и тонкое чувство момента. В большом интервью на дпвлк — экзистенция, музыка, Берлин и даже политика.

С твоего последнего интервью прошло долгое время, можешь рассказать что интересного и важного случилось с тобой за этот год?

Самые интересные события произошли внутри меня. Это все связано с развитием личности и встречами с людьми, благодаря которым я чувствую себя менее одиноким в своем ощущении мира. Был период, около пяти лет, когда я работал над музыкой в любой свободный день, по 5 — 10 часов, но не достигал абсолютно никакого результата, только развивал восприимчивость к звуку. Для меня это был тяжелый период. Разлад в отношениях с музыкой, с самим собой, максимально аффектировал мою жизнь и эмоциональное состояние. Дошло до того, что я боялся делать музыку. Перестал даже пытаться. Я сделал довольно много усилий и, буквально недавно, это период закончился. Я пришел в студию, сделал что-то, именно так как хотел, и даже не подумал это оценивать. Просто был счастлив. Сейчас психологически жить стало ощутимо легче, хотя не скажу что совсем легко. Еще я сыграл несколько интересных гигов — Стричка в Киеве, 10-летие Армы в берлинском Funkhaus. Успел влюбиться, стал жить один. Все меняется и я каждый день новый.

Давай продолжим эту тему. Ты как-то сказал: «Благодаря Берлину, я по-настоящему понял, что такое работа над собой» — объясни, что это значит?

Примерно до 24 лет я не думал осознанно о том, как себя чувствую, что для меня правильно и неправильно. Недостаточно вдумчиво воспринимал последствия своего поведения, как оно влияет на мою психику и на окружающих. Я все пропускал через себя, но делал это бессознательно. И реагировал также. До переезда в Берлин у меня был сложный период в жизни, он продолжался три года. Кульминацией стало очень темное время, оно форсировало радикальные изменения в психической архитектуре моего сознания. Берлин дал мне свободу, ее, в силу моего характера, я использовал деструктивно. Все это привело меня к осознанию, что необходима трансформация. Этот процесс я имею ввиду, когда говорю о работе над собой.

Берлин — город, куда стекаются музыканты со всего мира. Как ты видишь свое место в этом плавильном котле?

Никак не вижу. Я здесь живу и даже не пытаюсь понять, почему делаю то, что делаю. Я часть этого плавильного котла, влияю на окружающее так же как оно влияет на меня.

Ты прожил в Берлине уже 7 лет — насколько сильно изменился город, сцена и музыка?

Берлин очень сильно изменился. Стал значительно дороже, еще больше туристов. Знаешь, как бывает? Приходишь первый в какое-то заведение. Через пару минут прибегает толпа, и ты радуешься, что повезло зайти первым. Задать тон, так сказать. А бывает — приходишь последний. Стоишь в длиннющей очереди, а после тебя даже никто не заходит. В последнее время у меня ощущение, что Берлин это как наблюдение за такой очередью. Где большинству это уже и не нужно.

Это проблема Берлина?

Нет, это не проблема, просто так получилось. Берлин известен за свои качества и spirit. Он все еще безусловно присутствует, но все превратилось в индустрию. Чувствуется, это уже не сам spirit, а его инерция. Пойми меня правильно, я люблю Берлин и не думаю что хотел бы жить где-то еще.

А сцена?

Если о музыке и сцене, то в последнее время я редко слышу что-то запоминающееся и интересное в техно environment (среде). Правда, недавно получилось отлично потанцевать на дне рождении Ostgut, как будто это мой день рождения был. Но самые интересные вещи происходят на маленьких вечеринках, в новых low key местах. Например, есть вечеринки Lecken и Radiant Love. Обычно, это работает из-за комьюнити вокруг вечеринки. Это создает особую атмосферу и свежий подход к музыке.

Берлин любит меняться или есть условный берлинский фундамент, который не меняется?

Берлин и есть фундамент, поэтому радикальных изменений нет. В местной культуре уже большой спектр допустимого. Границы только расширяются. В России, например, все довольно быстро трансформируется в связи с политической ситуацией. Культурные тенденции изначально появляются как тренд, а после становятся чем-то собственным.

В Берлине постоянно вечеринки — ты много тусуешься?

Было время, когда я выходил из дома в пятницу и возвращался в понедельник. Сейчас мне неинтересно целенаправленно ходить на тусовки. Хотя, без них не получается. Я очень сильно люблю своих друзей, когда мы встречаемся — очень сложно расстаться. Мы, так сказать, prolonging the magic. Так я оказываюсь в клубах последние несколько лет.

Ты любишь танцевать?

Танцевать я обожаю, если музыка интересная. Я люблю, когда меня что-то вдохновляет, одерживает надо мной контроль и можно раствориться.

На твой взгляд, в Берлине можно прожить занимаясь музыкой?

Можно. Необходимо любить то, что делаешь, быть терпеливым и отдавать много энергии своему искусству.

Ты как-то сказал, что до переезда в Берлин «играл концерты, а не на вечеринках, длящихся по 24 часа» — как ты нашел контакт с аудиторией на танцполе? Это же совсем другой подход к восприятию музыки.

Подход к музыке такой же. Важна честность. Чем ты честнее с собой, тем обоснованней твое место здесь и сейчас. Коннект с аудиторией, это об эмпатии. Способность прочувствовать не свои чувства, они не принадлежат тебе, затем — транслировать свои эмоции, обратно людям. Когда я выступаю, я очень vulnerable (уязвимый) и exposed (открытый, обнаженный). Но это самое правильное состояние для меня. Тогда я говорю на своем языке, в момент и для момента. Я максимально открыт, поэтому мне легко принимать и легко отдавать. У меня никогда не было иначе, поэтому уверенность в правильности того, что я делаю была всегда.

Ты всегда играешь лайвы — зачем? Почему не диджеинг?

Я никогда не диджеил, и вообще мало знал об электронной музыке. Техно было чем-то неизвестным еще семь лет назад. Я всегда занимался музыкой, но не было никогда мысли стать чем-то вроде techno live act. Это не было осознанным выбором, просто так получилось. Это не мой outfit, это то, как я себя чувствую и выражаю. Мне нравится спонтанность, я ненавижу предсказуемость. Я считаю, что только accident (дпвлк — автокатастрофа Балларда?) может создать нечто действительно новое? Меня всегда интересовала импровизация. Это не просто сыграть N-ное количество нот на квадрат музыки. Это о tension (напряжение) и release (высвобождение). О пространстве и коммуникации. О «здесь и сейчас».

Бэкграунд влияет — например, проект Trespasser?

Да, бэкграунд определенно влияет, что и как я делаю. Также как и все остальное, что я пропускаю сквозь себя. Trespasser немного о другом. Там всю музыку делает мой друг. Я считаю, он очень талантлив.Мы выступаем с ним только на лайвах. Я импровизирую на модульном синтезаторе поверх того что он делает. Мне это интересно, так я могу глубже и детальнее сфокусироваться на одном звуке.

Есть мнение, что для импровизации нужен непредсказуемый инструмент. Тогда музыкант свободен от ментальных паттернов и становится исследователем? Что ты об этом думаешь?

Для импровизации не нужен непредсказуемый инструмент. Нужно чувство и определенный технический навык. Но непредсказуемость очень важна для меня. Например, я могу только предполагать что услышу каждый раз, когда поднимаю фейдер на канале микшера. Если момент неожиданности keeps me excited (подхватывает, увлекает меня), то это также работает на аудиторию.

Модульный синт дает это ощущение?

Модульный синт может быть непредсказуемым и рандомным, но это легко может превратиться в generic (обычную) историю.

Как бы ты описал процесс лайва — собирание нового пазла, измененное состояние сознания, конструирование архитектуры или нечто другое?

Это сразу все, о чем ты говоришь, плюс — взаимодействие с публикой и местом. Но я точно не думаю обо всем этом, когда выступаю. Скорее, я не думаю вовсе. Это как медитация и терапия. Я никогда не чувствую себя настолько собой, чем когда играю. Я именно что играюсь. Мне вообще нравится, наблюдать за людьми, когда они выступают. Вдруг, у человека появляется нужда собрать свои инструменты, лететь в другую страну и делать что-то довольно абстрактное, если сравнить с более приближенными к «реальности» вещами. Странно и так красиво.

Ты волнуешься перед выступлениями?

Конечно. Всегда. Это индикатор, что я на правильном пути. Когда я перестану волноваться, я перестану играть. Я волнуюсь потому что боюсь.

Твоя музыка меняется от реакции аудитории?

Меняются мои ощущения, соответственно — музыка тоже. Это очень по-разному себя проявляет. Все зависит от моего настроения. Результат выступления всегда — 50/50.

Импровизация и композиция — у тебя есть обязательные элементы, например ритм, эйсид-саунд или скорость?

Нет, все очень размыто. Я отключаю голову и делаю так, как чувствую в момент. Вообще никакой системы.

Я под большим впечатлением от твоего сета в Мозаике. В нем слышны вокалы див из олдскульного хауса — что они добавляют в твою музыку?

Я всегда был эмоционально привязан к голосу. Могу засэмплирить всё что угодно, от диско 80х до wu-tang clan или голосового сообщения или ортодоксального церковного хора. Меня может зацепить энергия, текстура или слово.

Не о музыке — живя в Берлине, ты следишь за новостями из России? У тебя есть отношение к протестам в Москве и России?

Я знаю что это происходит, в основном, от друзей. Я не читаю новости и не слежу за политикой ни в России, ни в мире.

Деррик Мэй сказал, «Музыка становится политикой, когда она становится признаком перемен» — сейчас техно-музыканты стали говорить о свободах, политических и социальных. Твое отношение?

На самом деле, это высказывание очень важно понять правильно. Любое искусство в целом становится политикой, когда оно соответствует политическому вектору страны (в данном случае «признак», а не катализатор). Грубо говоря, когда оно поддерживается большинством. Как это, например, было при коммунизме с футуризмом и авангардом. Но, использование искусства как инструмента влияния на политическую ситуацию, это довольно-таки tricky момент, хотя бы потому, что у любого акта искусства есть аспект перформативности. Он смещает фокус зрителя с политического действия на сам акт. Я не имею ничего против того, что люди чувствуют в себе силы и готовность взять на себя ответственность за то, чтобы сделать импакт на общество. У меня совершенно другой путь.

В то же время — события вокруг Бассиани. Ценности Fast Forward. Как ты относишься к тому, что техно высказывается о политике и социуме?

Искусство, так или иначе, существует в определенной социальной парадигме. Хорошее искусство, на мой взгляд, опережает ее, отображая и показывая завершенность. Помещая в своего рода музей. Так, искусство может быть политическим, без того чтобы быть политическим. Это меня привлекает гораздо больше.

Огромное спасибо за интересный разговор. В завершение — готовишь ли ты нечто особенное, что сместит нам точку сборки на Сумеба?

Я всегда готовлю что-то особенное, а точку сборки смещать будем вместе.