Флешбэк: 25 лет назад у The Prodigy вышел «Fat of the land» — сегодня он играет новыми красками

«Fat Of The Land» вышел 30 июня 1997 года. Последний из великих альбомов группы, сразу же объявили шедевром. «Захватывающая, опьяняющая, кошмарная запись, вспышка энергии в масштабе сверхновой» — утверждал журнал Rolling Stone. В 1999 году альбом попал в книгу рекордов Гиннеса, как самый быстро продаваемый альбом Британии. Единственным конкурентом были Radiohead с «OK Komputer» — летом The Prodigy обогнали его по продажам в восемь раз.

На»Fat…» многое случилось впервые — появился муравей на обложке, а Кейт Флинт взялся за микрофон. Он, как и все предыдущие лонгплеи группы, переворачивал новую страницу — как для самих The Prodigy, так и в танцевальной музыке вообще. В саунде — тяжелые гитары и мощные брейки. Новый стиль окрестили электронным панком». Сам же релиз — невероятно мрачный по настроению, бил по всем болевым точкам. Это альбом о крахе мечты, деструктивности и саморазрушении, стереотипах, прорыве и гендерных твистах.

Пластинку сопровождали скандалы. Самый известный — обвинения в мизогинии, после трека и видео «Smak My Bitch Up». Но были и другие. Спустя 25 лет он все еще не понят до конца.

дпвлк рассказывает о том, как группа пришла к своему главному альбому, и почему в наше время он заиграл новыми красками.

БЭКГРАУНД

1990 год, когда образовалась группа The Prodigy, был, как теперь понятно, последним свободным годом британского рейва. Конец 80х Англия провела в эйфории Второго лета любви. На вечеринки выстраивались длинные очереди. Каждый день — новые эйсид-хаус хиты, а желтый смайлик стал непременным атрибутом клубной моды. В 1990-м все горело и неслось. Культовая техно-поп группа New Order записала гимн чемпионата мира по футболу, в котором особо не таясь пела «E is for England«. Футбольные хулиганы обнимались на трибунах, проявляя Е-motion, а вечером шли на вечеринку в клуб. Вокруг царили мир и химическая любовь.

Так все выглядело изнутри, но в большом мире газеты нагнетали моральную панику о «потерянном поколении». Рейв беспокоил политиков и пугал консервативных обывателей. Поэтому, в конце 1989 года был принят первый антирейверский закон — «Акт о развлечениях». Он наделил полицию правом закрывать нелегальные вечеринки, штрафовать организаторов на немыслимые 20 000 фунтов и в некоторых случаях — отправлять их в тюрьму. Спустя год новый закон атаковал уже пиратских радио. Он разрешил отбирать коллекции пластинок и оборудование. А в качестве пряника власти предложили легализацию — возможность проводить вечеринки в клубах. Все эти новации вызвали неизбежный раскол сцены на конформистов и тех, кто увидел в рейве движения за гражданские права. Однако, это был не конец — настоящий ужас начался в 1994-м, с принятием «Акта о криминальной юстиции и общественном порядке».

УТОПИЯ

Тем временем — в 1990 году, диджей Второго лета любви Лиам Хоулет, крутил пластинки на пляжной афтапати. Он ставил последний фреш — так невероятно круто, что привлек внимание опытного тусовщика Кейта Флинта. Тот подошел, похвалил сет и попросил демо. В ответ Хоулет показал свои треки. У Флинта как раз слетел трип в Тайланд, по причине ареста за хранение незаконных растений, и он вместе с другом — Лироем Торнхиллом, мечтал собрать группу.

Название взяли у синтезатора Moog Prodigy — Лиам использовал его в треках. А на роль менеджера позвали Максима Реалити — соседа Флинта, с подвязками в мире саундсистем. Но на встречу он не пришел. Вместо этого — на одном из концертов схватил микрофон, взорвался потоком фристайла и был принят в группу на роль лайв-МС.

Для тех времен состав The Prodigy выглядел достаточно инклюзивно, и представлял основные музыкальные сцены Британии. Лиам — белый хаус-диджей и талантливый продюсер. В детстве он научился играть на фортепьяно, а позже увлекся брейк-дэнсом и олдскульным хип-хопом в стиле Грандмастера Флэша. Кейт Флинт — трудный подросток, танцор и клубный тусовщик, испытавший влияние британской рок сцены — модов и панков. Высоченный ценитель фанка и rare groove Лирой Торнхилл был футбольным фанатом смешанных ямайско-маврикийских кровей. И чернокожий Максим Реалити — из семьи ямайских мигрантов, знающий толк в саундсистемах, регги и дабовой поэзии. Его никнейм отражал интерес к реальной жизни с ее проблемами.

Креативным мотором группы считается Хоулет, а сами The Prodigy — плавильный котел различных культур. Каждый участник делал свой вклад. Музыка непрерывно менялась впитывая брейкбит, хардкор, регги, хип-хоп, панк, гранж, джангл, индустриальный метал. Альбомы — лавина культурных цитат и музыкальных ссылок, сбивали оптику критикам и каждый раз выводили рейв на все более высокую орбиту.

В 1991 году вышел сингл «Charly» — ироничный конструктор клавишных, брейкбита, ускоренных рэп-элементов и мультяшного сэмпла из социальной рекламы 70х. Новаторский трек забрался на третье место британских чартов, и по дороге выбесил пуристов из журнала Миксмаг. Они его просто не поняли. Главное танцевальное медиа Англии разразилось статьей «Чарли убил рейв» — на самом деле он отправил его в постмодернистский, психоделический трип.

И конечно, The Prodigy осознали — важнейшим из искусств в 90е, является клип. В их случае визуальность сработала идеально — у них были первоклассные танцоры, костюмы из геометрических фигур и супермодные видео. До эпохи массового интернета, их записывали на кассету, и учились по ним танцевать.

Их первый альбом вышел в 92-м. «Experience» — настоящий геймчейнджер и эталон классического рейв-саунда. Для этого Хоулет использовал техническую уловку — экстравагантный, красочный, интертекстуальный релиз был целиком записан на синтезаторах произведенных до 1989 года. Он перенес аутентичные звуки винтажного хауса в рейв-контекст.

Но дело не только в этом. The Prodigy нырнули в культуру ямайских саундсистем. Они взяли сэмпл из духовной песни Макса Ромео, которую продюсировал Ли «Скретч» Перри. А в «The Fire» впервые появилась важная для группы тема огня. На некоторых кадрах видео, музыканты сидят на природе вокруг костра, пока из колонок валился брейкбит с сэплами психоделического арт-рока и регги. Здесь не обошлось без растафарианства, в котором огонь (фая) — универсальный символ природной силы, очищения и перемен. Группа столкнула этот духовный огонь с адским пламенем — криком «Hell Fire» — в будущем он запылает внутри «Firestarter».

The Prodigy занялись формированием того, что музыкальный критик Саймон Рейнольдс называет «хардкорным континуумом» — музыкального ядра всей британской электроники. Технически — это брейкбит, тяжелый синтетический басс, МС и сэмплы из фильмов и видеоигр. А в культурном плане — опыление завезенных из Америки хауса и техно, местными британскими звуками — дабом и дэнсхоллом. В итоге все это превратилось в эффективную структуру из лейблов, клубов, саундсистем, медиа, дабплейтов и пиратских радио, которая поддерживает стиль за стилем.

Наконец, самая главная новинка альбома. Это был не просто набор классных тюнов — как тогда делали все, а полноценный лонгплей. Треки следовали друг за другом, словно в миксе и складывали в тот самый «Experience». Это был взрыв! По словам Moby, альбом «работал от первого до последнего трека», а группе «удалось создать целостный опыт прослушивания, охвативший различные стили».

ИСХОД

«Experience» важен сам по себе. Но также он прокладывал путь к намного более мрачному и злободневному «Music for the Jilted Generation» (Музыка для потерянного поколения).

Второй полноформатный релиз Prodigy вышел в 1994 году — по мнению критиков, он стал ответом на принятый британским правительством «Акт о криминальной юстиции и общественном порядке». Новый закон объявил нелегальный рейв преступлением. Он криминализировал проникновение на территорию чужого владения, и наделил полицию правом пресекать «собрания двадцати и более человек с целью прослушивания музыки», состоящей «полностью или преимущественно из повторяющихся ритмичных битов».

Новый закон ожидаемо вызвал протесты — в Лондоне они завершились столкновениями с полицией. Его критиковали ученые, журналисты и конечно же музыканты. Orbital дропнули трек «Are We Here? (Criminal Justice Bill?)» — четыре минуты абсолютной тишины. А культовый IDM-проект Autechre отметился тюном «Flutter», собрав его из 65 ударных паттернов — тонкое издевательство над определением рейв-музыки как «повторяющихся ритмов».

Ну а The Prodigy произвели на свет один из самых ярких и прямолинейных символов времени, атмосферу которых продемонстрировал художник Дэмиан Херст, засунув мертвую овцу в формальдегид. Хоулет открестился от любых попыток привязать альбом к текущей повестке. «Мне стало скучно, все это было совсем не похоже на то, что было четыре года назад» — говорил он в одном из интервью. Но ему никто не поверил. Лонгплей начинается с интро — стука печатной машинки. Ассоциации с работой писателя или журналиста приходят сами собой.

«Музыка потерянного поколения» растеряла всю эйфорию. Утопическая идея «Experience» — давайте соберемся все вместе, и отправим сознание в космос, не выдержала испытания реальностью. На место фанка пришли механистические биты, гитарные сэмплы и клаксоны, а трек «Their Law» прямолинейно комментировал новый закон.

И конечно изменились видео. Куда-то пропали открытые пространства и городские улицы «Experience» — будто самим The Prodigy там неуютно. Их заменили бетонные сквоты, темные, тесные комнаты «Poison» и эскапистский зомби-эксплоатейшен «Voodoo Peoples«. Ну а самым откровенным побегом выглядел «One Love«. Новаторский трек — с там-тамами и сложным рисунком битов, был оформлен в передовую по тем временам 3D графику. По сюжету, он перенес рейверскую утопию в виртуальный мир, со стен которого смотрели старые афиши и фотографии группы.

Не самые веселые настроения идеально дополняла обложка — зловещее металлическое лицо, которое часто сравнивали с «Криком« Эдварда Мунка. «Experience» собирался оторваться от земли — не вышло. Теперь The Prodigy искали себе место в расколотом, стремительно меняющемся мире. Рисунок из буклета CD изображал сожжение мостов в архетипичном сюжете исхода — через пропасть, разделившую миры. На одном берегу — темный, токсичный мир несвободы, на другом — солнечный мир саундсистем.

СОЛЬ ЗЕМЛИ

«Fat of The Land» в 1997-м завершил трилогию великих альбомов The Prodigy. В нем не осталось и следа от прежних иллюзий — только чудовищная ярость и агрессия. Принято считать, что этот альбом заложил фундамент биг бита — танцевального стиля на стыке электронной и рок музыки, где всем заправляют тяжелый брейкбит, плотный бас, гитара и сэмплы.

Ожидаемо, он стал грандиозным успехом группы. В 97-м все обожали The Prodigy. Звезды стадионного рока U2 просили ремикс, Дэвид Боуи предлагал сотрудничество, а Мадонна выпустила американскую версию «Fat of The Land» на своем лейбле Maverick, а затем предложила Хоулету спродюсировать ее новый альбом. The Prodigy отвергли их всех.

Огромная и неуправляемая популярность альбома — он несколько месяцев обгонял по продажам Radiohead с нетленкой «OK Computer» была о том, что месседж вышел за пределы не только фэнзоны, но и всей электронной сцены. The Prodigy сломали шаблон и взволновали огромные толпы людей. Они каким-то образом вновь уловили момент, и превратились в гонца, приносящего плохие вести.

The Prodigy всегда ощущали себя аутсайдерами. За редким исключением, все попытки затащить их на телевидение закончились неудачей. Они не бросили инди лейбл XL Recordings, в то время как мейджоры выстраивались за ними в очередь. Поэтому, когда группа двинулась в направлении «электронного панка», никто особо не удивился.

Ключ к новому стилю — максимум интенсивности, достигнутой за счет элементов рок-музыки: сирен, тяжелых брейков, криков, подрывных текстов, визуалов и отказа от анонимности рейва. The Prodigy взяли все, то что им нравилось в панке и электронике, а затем столкнули их строго на середине пути и с немыслимым скиллом. Это по словам Хоулета, «открыло перед группой новые горизонты».

Все это происходило, вобщем-то, на выжженном поле. В середине 90-х гранж истек кровью и отравился собственной меланхолией. В чартах царила тоска и посредственность. Вечеринки перебрались в буржуазные суперклубы, растеряв весь революционный запал. Выход из идейного тупика виднелся лишь в драм-н-бейсе и гибридном индустриальном металле. На этом фоне электронный панк The Prodigy выглядел новым большим прорывом. Или как заявил один из критиков: «далекий экстатичный бунт Лондона сменил грязное отчаяние Сиэтла, в качестве последней возможности андеграунда оказаться центре внимания».

ПОДЖИГАТЕЛЬ

«Поджигатель» на год опередил альбом. Сингл вышел в 96-м, и стал первым прорывом группы на вершину UK Singles Chart.

Клип снимали на заброшенной станции лондонской подземки. На черно-белом видео билось в припадке новое и чудовищное альтер-эго Флинта. Это был слетевший с катушек пироманьяк-Джокер, с пирсингом и подведенными, в стиле шок-рока, глазами. Его странные, дерганные движения, резкий вокал и клетка из железных прутьев сигнали о пробуждении тьмы. Поджигатель — самый пограничный и радикальный проект Флинта, отбросил духовное пламя раста и оставил лишь адский пожар в Готэме.

«Я сочинил те девять строчек песни “Firestarter” в комнате Лиама» — рассказал Флинт. По словам Хоулета: «Кейт услышал запись, сказал, что она злая, и он хочет под нее танцевать на сцене. Он вдруг сказал: «Я бы здесь спел». Затем пошёл и написал слова».

Стоило показать видео на BBC, как сразу запылала моральная паника. Градом сыпались возмущенные письма, газеты требовали запретить «эту больную песню», а парламент на полном серьезе обсуждал: «способен ли «Firestarter» спровоцировать поджоги».

OMG! Все эти люди по-настоящему испугались. Они не замечали двойной сплошной между реальностью и видеоклипом, персонажем и автором, но где-то внутри осознали — анархический поджигатель, это обратная сторона их строгих деловых костюмов.

Лиам Хоулет постарался снизить градус эмоций: «Люди, которые задают вопрос, не одержим ли ты дьяволом, сами чем-то очень сильно одержимы. Когда я создавал «Firestarter», мне потребовалась соответствующая лирика. Песня описывает Кита. Описывает концертное состояние».

ФЕНОМЕН

Вторым синглом дропнули «Breath». Клипмейкер Уолтер Стерн создал идеальную атмосферу клаустрофобии и тревоги. По сюжету Кейт Флинт пытается пробить стену и наброситься на Максима Реалити. Затем вся группа появляется в заброшенной сюрреалистической комнате, где некоторые предметы стоят на потолке. Флинт снова предстал в образе деструктивного шута, а Реалити — колдуном вуду с кошачьими глазами. Эти роли сыграны так убедительно, что способны присниться ночью. Нарушение законов гравитации, насекомые, многоножки, переходы из одной кошмарной комнаты в другую, и демонические Флинт с Реалити задали высокий уровень саспенса. Они стопроцентно врезались в память.

Клип собрал прекрасные отзывы. The Prodigy вдруг оказались на страницах национальной прессы — их называли не иначе как новой надеждой, феноменом и альтернативой унылого мейнстрима, захватившего эфир. Флинт сделал еще один большой шаг к статусу панк-иконы. Он пугал и вызывал ярость, а его вокал — тягучий и насмешливый, напоминал выжженный у каждого британца в подкорке, выкрик «No Future» Sex Pistols.

Революционность The Prodigy в 1999 году оценили сестры Вачовски. Они выбрали в саундтрек революционной Матрицы, один из треков альбома — «Mindfields» с африканскими барабанами джембе. Очевидная причина — они собирали музыку для иллюстрации некомфортного будущего, а The Prodigy (вместе с Мэнсоном, Ministry и Propellerheads) были как раз оттуда. С другой стороны — Матрица и «Fat of the land» об одном и том же — взломе социальной эмуляции, структур контроля и иллюзии «нормальной» жизни.

ТОКСИК

Каким бы злым и взрывоопасным не был «Firestarter», настоящую бурю вызвал «Smack my bitch up». Группа заранее понимала — этот сингл станет проблемой. «Мы специально шли на провокацию» — заявил Хоулет.

Самый волшебный момента тюна — психоделический вокал певицы Шахин Бадар. Совершенно потусторонний, он тянется в дымке от благовоний и медленно истекает по руслу шумов и глитчей. Его окружают каскады брейков и мощная упругая бочка — совершая глубокий вдох, она расширяется и в моменте удара, заполняет собой пространство. Как обычно у The Prodigy — трек превратился в квест из сэмплов. Один из них — возможно, самый ненавистный сэмпл на планете.

Этот сэмпл и оказался в центре скандала, задолго до выхода видео. Убойный хук — строчка «Change my pitch up, smack my bitch up», взята из песни рэп-группы Ultra Magnetic MC. The Prodigy переписали откровенно мизогинический оригинал, звучавший как «Smack my bitch up, like a pimp». А изменив текст, они поменяли и нарратив, пуская под нож заговор молчания вокруг героиновой эпидемии.

Они не единственные художники, кто об этом заговорил. В 1996-м на экраны вышел Трейнспоттинг. Режиссёр Дэнни Бойл экранизировал роман Эрвина Уэлша, показав без цензуры жизнь героинозависимых молодых шотландцев. На пару лет раньше совершил суицид Курт Кобейн, страдавший от тяжелой зависимости. А в 97-м умер модный фотограф Давиде Сорренти. Его изможденные модели в пустынных интерьерах — эталон «героинового шика». Под конец 96-го эти застывшие в изломанных позах фигуры, пробрались в коллекцию Prada. Казалось, все вокруг поглотил саморазрушительный декаданс.

The Prodigy знали время в котором жили и его болевые точки. «Smack my bitch up» говорил на уличный языке. В нем «Smack» — это героин, а «Bitch» — центральная вена руки. Если составить вместе, получится что-то вроде «Let my fire» The Doors, с поправкой на британские реалии 90х. Все это происходит на улицах, у вас на глазах — сообщали The Prodigy.

Но как известно — лучшее средство от всех проблем, делать вид что их нет. Все заинтересованные сразу поняли, о чем идет речь. Возмущенные граждане потребовали забанить трек наглухо. Его отказались ставить на BBC, Radio 1 крутили голый инструментал, а чарты срезали название до, как им казалось, безопасного, «Smack». Хотя с определенной точки зрения — получилось намного жёстче.

МИЗОГИН?

«Трек не давали транслировать в эфире, и тогда мы решили — важно соблюсти все законы о цензуре. Поэтому мы сделали видео, где было действительно все» — иронизирует Хоулет. «Я всегда стремился понять, где на самом деле проходит граница. Так возникает реакция. Мы хотели подтолкнуть людей, вызвать эмоции и мысли».

Снимать предложили Йонасу Окерлунду, который в 80х барабанил в метал-группе Bathory, а затем стал режиссером, и снимал клипы популярной в 80е поп-группы Roxette.

Весь на нервах из-за масштаба The Prodigy и своей первой работы за пределами Швеции, он побывал на пати-хард в Копенгагене. Она-то и подсказала сюжет — со стрип-клубом, сексом, вандализмом, рвотой, драками и всем остальным. Форму, в которой все это можно было подать, Окерлунд заимствовал из политической нейропанк драмы «Странные дни» Кэтрин Бигелоу. А его главную находку — гендерный твист в конце клипа, навеяли строчки об изменении питча из самого трека.

Как и надеялся Хоулет, клип поставил галочку в каждом поле цензуры. Для начала видео запретили по обе стороны Атлантики — на MTV и BBC. Тотальный бан принес «Smack my bitch up» культовый статус. Английские священники и британский парламент, американские ток-шоу и обеспокоенные родители требовали запретить клип. Но убедительней всех была Национальная организация женщин (NOW) США.

«Эта песня абсолютно оскорбительна, она унижает женщин, это мусор» — заявила Дженис Рокко, президент лос-анджелесского отделения Now. «The Prodigy потворствуют насилию в отношении женщин, и нам не нужно, что бы его изображали как развлечение. Это опасное сообщение для детей, когда кто-то избражает насилие над женщиной как разлечение».

«Группа категорически против насилия в отношении женщин» — ответили The Prodigy, но их не услышали. Крупные торговые сети — Wal-Mart и Kmart, убрали «The Fat Of The Land» из продажи, когда NOW призвала запретить «Smack My Bitch Up». Это был серьезный удар.

Последствия ощущаются даже сейчас — спустя 25 лет. Вы не увидите «Fat of the land» в чартах лучших пластинок 90х. «Я думаю, современным СМИ было бы трудно защищать «Smack My Bitch Up», и поэтому лучше не выделять проблемные альбомы» — уверен Мартин Джеймс, профессор Саутгемптонского университета и автор нескольких книг о The Prodigy.

Но как и многие другие работ группы, «Smack my bitch up» — красная таблетка из Матрицы. Тому, кто ее принимал, открывалась реальность — какой бы она не была.

Середина 90х в Америке — кризис традиционной маскулинности. Время рассерженных белых мужчин. Небольшие подвижки к равенству, которых добивались женщины и меньшинства, воспринимались как вызов и угроза доминирующему положению мужчин, уже не способных удерживать всю власть в своих руках.

Этот кризис вылился в гиперкомпенсацию боевиков. Особых успехов на этом поле добился продюсер Джоэл Силвер с его «Смертельным оружием» и «Крепкими орешками». Все эти фильмы сняты в одном каноне. Белый, сексуальный одинокий волк палит из всех стволов и одерживает победу. В награду ему достается трофей — красотка, потерявшая голову, с ней — свою незавимость. Обеспокоенность потерей социального статуса передавало кино в жанре «С меня хватит!» — простой белый мужчина терпит крах, берется за оружие и восстанавливает положение уничтожая врагов. И там и там, насилие решает все проблемы.

В 1999-м над попыткой реанимировать маскулинность изощренно поиздевался «Бойцовский клуб» с его бессмысленным и параноидальным символическим бунтом. А изнанку токсичной мужественности на два года раньше показал «Smack my bitch up», когда термин «токсичная маскулинность» еще даже не был в ходу.

Как и Бойцовский клуб «Smack My Bitch Up» оскорблял своей прямотой. The Prodigy подставили обществу зеркало. Группа разворошила табуированную тему — повседневность бытового насилия, которую как в 90е, так и сейчас, стараются не замечать.

Они всунули зрителя в шкуру абьюзера, а тот накатил, обдолбался и отправился выяснять отношения с обществом в ближайший диджей бар. Реалистичность этой спирали деструктивного поведения вызывала ужас не только у Дженис Рокко из NOW. И здесь ее чувствительность легко объяснить — женщины знают про скелеты в шкафу у героя боевика. Впрочем, The Prodigy ясно дали понять: все, что вы увидели — это не праздник. Набор допингов, алкоголь, преследование диджея, драки — маркируют не вечеринку, а что-то совсем другое. Скажем так, группа ответила на вопрос — для чего нужны сикрет плейсы и клубы-шелтеры.

И как всегда мнения разделились. Многие осудили шок-эффект видео, и потребовали убрать его с глаз. Другие считали «Smack My Bitch Up» правильно — и вознесла до небес. Клип собрал все возможные призы — две награды MTV Music Video Awards 1998 года в категориях «Лучшее танцевальное видео» и «Лучшее прорывное видео», оставив позади Мадонну, Уилла Смита и Backstreet Boys.

ТВИСТ

Вишенка «Smack My Bitch Up» — гендерный твист в конце клипа. Зрители были уверены — это мужчина, а оказалось — женщина. Это она брилась, сидела на унитазе, устроила драку, наштырилась, приставала, влетела в столб и занималась сексом. Концовка окончательно вышибает из колеи деконструкцией гендерного стереотипа.

В 1993 году Дэвид Гейтс — автор эссе для Newsweek, обратил внимание на стереотипное восприятие женщин. Поколения мужчин формируют свои взгляды на женщин, руководствуясь не их поведением, а на основе запрограмированных обществом социальных ролей.

«Smack My Bitch Up» — любимый клип детства потрясающей Jasmine Infiniti, мастерски обыгрывает патриархальный стереотип, и содержит пасхалки. Например, мужчины-вышибалы стараются не вмешиваться в погром, который творит героиня. Они знают, что это женщина и демонстрирут гендерное превосходство. Зритель же считывает поведение как традиционно мужское, точно также попадая в ловушку социальных конструктов.

Ну а The Prodigy предлагают другое — это квир. Гендерные и сексуальные роли могут свободно менятся, а единственное отличие в том, что общество считает приемлемым или неприемлемым.

Например, Кейт Флинт в «Поджигателе» называет себя сукой. В закрывающем альбом треке «Fuel My Fire», который по его просьбе добавили в «Fat of the land», он перепевает песню L7. Это не случайный реверанс в адрес одной из ранних групп riot grrrl эры. Флинт берет этот текст, и впускает его в себя, чтобы пролить свет на сюжет «Поджигателя». От мысли, что 25 лет назад The Prodigy так свободно обходились с гендерными границами, согласитесь — голова идет кругом!

***